sport.oboz.ua
Иван Вербицкий
Он – одна из самых
неординарных личностей в новейшей истории украинского баскетбола. Исходя из
того, что активную карьеру Григорий завершил, можно сказать – был таким. Но это
будет неправильно.
Начав тренерскую работу в днепродзерджинском «Днепр-Азоте», Хижняк остался
для славящихся особой экспрессией местных болельщиков культовой личностью.
«Дрезденские» фанаты во время тайм-аутов постоянно скандировали: «Гриша,
объясни!» Это несмотря на то, что Хижняк в «Днепр-Азоте» был помощником Игоря
Чигринова.
Впрочем, сейчас
днепродзерджинская страница в карьере легендарного в недалеком прошлом
центрового перевернута. Он вернулся в Киев, в «Будивельник», клуб, где его
тоже считают своим как игроки и руководители, так и фанаты. С причин ухода из
«Днепр-Азота» корреспондент «Обозревателя» и начал интервью с Хижняком.
- Григорий,
совершенно логично, что отставка тренерского штаба связана с низкими
результатами. Но предлагали ли вам остаться в Днепродзерджинске на какой-то
иной должности?
- В принципе, нет.
Приглашен новый тренерский штаб, у нового наставника свои помощники. Тем более.
Что без работы я оставался считанные часы. Почти сразу позвонило руководство
«Будивельника» и предложило работать в Киеве. Не тренером, хотя часть
тренерских обязанностей, связанных с подготовкой центровых, на меня тоже
возложена. Официально моя должность называется «директор по связям с
общественностью». Пока новая работа для меня – сочетание приятного с полезным.
- Порой создавалось
такое впечатление, что во время матчей «Днепр-Азота» вы перебирали на себя
обязанности главного тренера. Иногда в тайм-аутах установки делал не Игорь
Чигринов, а вы…
- Нет. Я мог сделать
какие-то специфические указания отдельным игрокам, но главным всегда оставался
Чигринов. Субординация присутствовала. Я подсказывал игрокам, что мог. Иное
дело, что не всегда мои указания помогали.
- В последние игровые
годы вы критиковали работающих в Украине тренеров за то, что они не доверяют
местным игрокам. Сейчас, испробовав тренерского хлеба, можете повторить
сказанное ранее?
- Теперь на эти вещи
смотрю взвешеннее. Иногда критика была вынужденной, обоснованной. У наших
молодых игроков нет самого главного – желания биться за свое место под солнцем,
показывать на площадке, что они могут играть не хуже легионеров. Это при
условии, что в Украину приезжают не самые сильные иностранцы. Я играл в Европе,
сам был легионером, знаю эту кухню. Не только европейскую, но и американскую.
Может, в некоторые нюансах тренеры ведут себя не совсем правильно.
В целом у нас очень
талантливая молодежь, но она почему-то не хочет доказывать и показывать свое
мастерство. У них свои амбиции, свои непонятные выводы. Якобы все просто:
работайте, все в ваших руках и ногах. Но ребята себе запрограммировали, что приедет
легионер, он будет играть и ему для этого ничего не нужно делать. Конечно,
очень многое зависит и от тренера. Мне очень импонирует наставник «Химика» из
Южного Дарко Руссо. Он доверяет молодым ребятам. Нравится и работа Звездана
Митровича из «Будивельника», Саши Обрадовича из «Донецка». Они
действительно развивают украинских игроков. Но это не должно быть три-четыре
команды, а все 12. Тогда отечественная молодежь будет в самом деле расти и
прогрессировать.
- Исходя из
днепродзерджинского примера, можете сказать, что легионеры более работящие, чем
украинские игроки?
- Тут очень личное,
потому не могу распространяться по этому поводу. Единственное, скажу о команде
Днепродзержинска, что нужно больше желания работать и играть. Тогда у
Днепр-Азота» все будет нормально.
- Может, нынешнему
поколению баскетболистов, нужно как вам в свое время начать не с баскетбола, а
с тяжелых видов спорта, каковым для вас в родном Николаеве стала гребля?
- По моему мнению,
руководителям украинских клубов, в частности, «Днепр-Азота», стоит взять на
вооружение мариупольский опыт, собирать молодых ребят и отправлять их на
экскурсии по индустриальным предприятиям. Например, на днепродзерджинский
металлургический комбинат, или «Коксохим». Пусть люди посмотрят, как хлеб
достается. Ринат Ахметов, к слову, футболистам своего клуба тоже
демонстрирует, что такое труд шахтера. Чтобы парни не просто пришли и мяч
побросали, а пахали, не щадя себя. Хотя, честно говоря, я мало верю, что
помогут даже такие походы, но надежда умирает последней.
- Вы начинали с
силового вида спорта, а продолжили свой путь, как игровик. Правда, что игровики
ленивей?
- И там, и там есть
разные люди. Главное в любой жизненной отрасли, будь то наука, спорт или
промышленность – желание что-то делать. В гребле тоже можно отбывать номер –
брать лодку и кататься, словно в шлюпке. То же самое – баскетбол. Можно
приходить на тренировку и дожидаться, пока истекут отведенные на занятие
полтора часа, но в идеале надо стремиться что-то для себя взять. Самое
страшное, что у нас плохой менталитет, у нас люди неверно высказывают свои
мысли, неверно размышляют. Мой агент, он же агент Андрея Кириленко и многих
звезд НБА как-то приводил пример: если американцу и славянину
предложить на выбор получение денег двумя видами – получаешь 70 тысяч, но
сразу, или в течение года при постепенном снятии сумма составит 100 тысяч, - то
большинство американцев изберут второй вариант, а наш человек выберет первый.
К сожалению, наши
люди хотят все и сразу. С одной стороны это хорошо, но с другой – это путь в
никуда. С таким подходом «завтра», конечно, будет благополучным, а вот что
будет послезавтра, неизвестно. Чему нашим баскетболистам стоит поучиться у
американцев в первую очередь, так это стремлению пробиться в состав команды. Я
даже не говорю об НБА, где люди стараются себя показать, можно сказать,
продать. Аналогичный пример - с сербской школой. Взять банальное: почему у
самых сильных команд Европы почти все главные тренеры сербы, хорваты,
черногорцы, а две трети основного состава составляют балканские игроки? Потому
что у них другой менталитет. Люди работают. У нас привыкли, что попал в
основной состав команды и можно успокоиться. Это мое личное мнение, но оно
обосновано тем, что я тоже был легионером, прочувствовал ситуацию с
противоположной стороны.
- Но был период,
когда вы критиковали бывшего тренера «Киева» словенца Томо Махорича. За
то, что он игнорирует украинских игроков, в частности, вас, Алексея Печерова,
выставляя своих земляков…
- Махорич –
исключение. У него было понятие дисциплины, основные тезисы. Но своими
действиями он давал понять, что приоритет отдается игрокам из бывшей Югославии,
особенно – Словении. Не спорю, эти ребята были очень интересными. Взять,
например, Марко Маравича. К нему, ко всем остальным у меня не было ничего
личного. Конкуренция присутствовала, но атмосфера была, конечно, «интересной».
В кавычках. У всех балканских тренеров мне импонирует именно дисциплина. Сказал
бежать прямо, ты должен сделать именно так, а не выдумывать для себя что-то
эдакое. Благодаря этому качеству сербы, бывшие югославы играют практически
везде.
- Наш менталитет ведь
тоже сформировался не за последние 20 лет...
- Конечно, это у нас
исторически так складывается. Я рад, что родился во времена Советского Союза. В
90-е даже попасть в сборную Украины было очень тяжело, не говоря уже о сборной
СССР. Я просто тренировался, работал и на этом не зацикливался. Мне было
интересно работать. Сейчас людям трудиться явно неинтересно. Потому что в
головах наших игроков сформировался стереотип, что придет какой-то Вася
Петерсон из Алабамы, ему заплатят деньги и он будет постоянно играть. У нас
такого не было. Помню, как появились первые легионеры в Донецке, Луганске,
Одессе. Они были более качественными. Сейчас этот процесс поставили на
конвейер. Иностранцы приезжают сюда пачками. В Греции, Испании, Италии, если не
говорить о «Панатинаикосе», «Реале» или «Барселоне», в 10-12-й командах, если
плохо играешь, никто не смотрит, какой у тебя контракт. Хорошо играешь – имя
гарантировано, нет – на улице таких 10 тысяч в очереди стоит.
- Последние пять лет
игровой карьеры вы играли мало. Как игрока, для вас это было, конечно, плохо.
Но, с другой стороны, находясь на скамейке, появлялась возможность
основательнее углубиться в тренерские стратеги, что по идее упростило старт
вашей тренерской карьеры…
- Я не то, чтобы
играл… Может, Бог берег меня от чего-то серьезного, Я чувствовал, что могу
приносить своим командам пользу на площадке. Но что случилось, то случилось.
Нужно идти дальше. Что касается тренерской деятельности, то в последние годы,
редко выходя на площадку, я в основном присматривался. Очень люблю Евролигу,
хотя сейчас она уже не такая интересная, как была раньше. Американский
баскетбол смотрю не очень часто. Потому что две трети – это шоу, баскетбол там
стоит на третьем или четвертом месте. Я хорошо знаком с ведущими тренерами Европы
Дэвидом Блаттом, Душаном Ивковичем, Этторе Мессиной, Евгением Пашутиным.
Последнего, к слову, тоже считаю ведущим, потому что у него была большая школа.
Главное для команды –
дисциплина, то, как выполняются установки тренера. Есть такой тезис: порядок
бьет класс. Если играть, как говорит тренер – это 80-90 процентов победы. Если
действовать, как взбредет в голову, то выиграешь максимум две игры из десяти.
- В свое время вы
говорили, что с тактической точки зрения лучше всего вас использовали в «Жальгирисе»…
- Там тоже на первом
месте стояла дисциплина. Есть такой нюанс в баскетболе – страховка в защите.
Знали, что я центровой с ростом 2,16, потому должен подстраховать
защитников или нападающих. Я знал, что в любом случае должен быть последним. И
мне помогали. Я понимал, что литовский баскетбол – очень умный и если ты туда
попадаешь, нужно не только ногами работать, но и головой. Потому я поныне
рекордсмен Евролиги по количеству блок-шотов. Это успех для Украины и
меня лично, как бы пафосно это не звучало. Два года подряд средний показатель
по блокам у меня составлял 3,2, однажды сделал за сезон 45 блок-шотов.
Это часть моей заслуги, большая доля того, что со мной сделал
«Жальгирис», того, что я учился и учусь.
- Да вы в Литву
приехали, делая много блок-шотов здесь, в Украине...
- Если человек с
ростом 2,16 не играет в защите – это нонсенс. Вспоминаю те года, когда я
начинал свою карьеру в Николаеве. Я вставал в шесть утра, бегал кроссы, делал
упражнения. Главное, когда у человека есть желание работать. Взять такой
компонент баскетбола, как защита – это 95 процентов желания. Если ты хочешь
играть в защите, подбирать мяч, нацелен на перехват, то у тебя все получится.
Не получится на первой, пятой или десятой минуте, но выйдет на важной 30-й.
Если молодым ребятам не объяснять, у них не будет желания. Требовать из-под
палки можно было во времена Советского Союза.
У Сергея Лищука было
желание и он в баскетболе чего-то достиг. Не говорю, что он выдающийся игрок,
но он второй год играет в испанской «Валенсии», в одной из сильнейших лиг
Европы. Потому что есть желание совершенствоваться. Почему Виталий Потапенко
попал в НБА? Потому что он приезжал из Троещины, каждый день пропадал в
тренажерном зале. У человека было стремление. Сейчас человек получает деньги и
работать почему-то не желает. Нет, чтобы пойти лишний раз в тренажерный зал или
на стадион и сделать нужные упражнения для повышения скорости. Это мелочи, но в
таких мелочах скрывается секрет успеха. Времена всегда одинаковые, но люди
другие. Во времена Советского Союза действительно было лучше, люди знали, к
чему они стремятся. Сейчас тяжелее, потому что много зависит от самих молодых
игроков.
- Говорите, что в США
спортивная составная на третьем месте. Но вы тоже играли ярко – постоянно
пытались забить сверху, красиво заблокировать. Это ведь игра на зрителя…
- Мы должны играть
для зрителей. Болельщик должен прийти на баскетбол, чтобы отдохнуть от работы в
офисе или на заводе. Если мы, игроки, будем приходить на площадку и делать
работу, а не играть, то зритель от такой игры в восторге не будет. Он придет
раз или два и больше ходить не будет. Шоу – одна из баскетбольных составных.
Помимо собственно игры существуют вещи, которыми она обставлена – фейерверк,
церемония открытия игры, выступление популярных артистов, какие-то конкурсы. Но
сами баскетболисты должны действовать так, чтобы люди приходили и наслаждались
игрой. Хотя в Украине это тяжело.
Я всегда старался
отблагодарить людей, которые приходят посмотреть на нашу игру. И сейчас
стараюсь, если есть возможность. Это должны делать все игроки, а не отдельные.
Сейчас Суперлига проводит «Матч всех звезд». Или взять поединки
группового этапа. Я говорю игрокам: «Сделайте что-то неординарное». К
сожалению, молодые не хотят или не понимают, что эффектность тоже важна.
- В саратовском
«Автодоре» вы играли под руководством тренера Александра Седякина, который
славится тем, что его команды часто демонстрируют бесшабашный баскетбол.
Возможно, вас раскрепостил этот российский специалист?
- Где бы я ни играл,
везде пытался взять для себя что-то полезное. В Саратове я играл рядом с
игроками высокого европейского уровня – братьями Пашутиными, Сергеем
Чекалкиным, Гинтарасом Эйникисом, Андреем Фетисовым. Александр Иванович в самом
деле дал мне что-то особое, а именно – умение работать, сочетать скоростной и
медленный баскетбол. Если человек хочет, он всегда выделит для себя что-то
полезное, нет – позитива не сумеет вычленить даже действуя против Майкла
Джордана. Признаюсь, мне было приятно играть против такого великого
баскетболиста, как Мэджик Джонсон. Великий американец провел в составе датского
клуба всего три матча и один из них в NEBL против «Жальгириса».
- Сильно жалеете, что
так и не смогли сыграть в НБА?
- Нет. Я был там, в
четырех или пяти командах, но если оно не мое, то стоит с этим смириться. У
меня и в Европе неплохо получалось. Те поездки на просмотр в НБА тоже мне
помогли. Приобрел опыт, пообщался, посмотрел, как люди работают. Просто сидеть
на лавочке или выходить в «мусорное», как говорят в России, время, когда
команда выигрывает или проигрывает с разницей в 30 очков, мне не очень
интересно. В Европе тоже можно заявить о себе. В течение моего первого сезона в
«Жальгирисе» мы сыграли в трех турнирах 90 игр. Это – почти сезон НБА. Вообще,
у меня очень много знакомых в НБА. Игроков и функционеров.
- Но в 1997-м вы таки
должны были быть в НБА, но не сумели своевременно выехать, поскольку в Украине
вам не открыли визу…
- Не открыли, ну и не
открыли. Значит, лицом не понравился. Возможно, кто-то постарался. Значит, так
на то время было надо.
- Наверняка,
неоднозначные эмоции у вас остались и от выступлений в составе сборной Украины…
- Я всегда, когда
играл в «Жальгирисе» или в Греции, желал выступать за сборную. Но, приезжая
сюда, не получал удовольствия. Вот пример. Приехал однажды в Киев, чтобы
поучаствовать в матче сборных Украины и Македонии. Меня не хотели отпускать из
расположения «Жальгириса», поскольку мы играли важный матч с «Барселоной» в
Евролиге. Но я все равно приехал. По себе чувствовал, что те 10 дней
провел вроде на отдыхе. Сыграл, как смог. Но люди видели, что я, отъезжая в
сборную, не играю. Потому отпускать меня не хотели. Ни «Жальгирис», ни греки. В
Литве удивлялись, что я играю в трех лигах в среднем по 30 минут, а в сборной
Украины сижу на скамье запасных. Может, что-то хотели доказать мне лично
или команде в целом? Сейчас мне это уже не интересно. Я знаю, кем был на
тот момент. Но насильно мил не будешь.
- Зато когда
Александр Волков вернул вас в Киев, в составе одноименного клуба вы играли
постоянно...
- Волков имеет
прекрасный опыт выступлений в сильных европейских командах, он выступал за
«Атланту Хоукс» в НБА. Александр Анатольевич увидел меня и понял, что я
способен сыграть для зрителей. Потому и вернул. Тогда в «Киеве» у нас
подобралась совершенно новая команда БК, молодые ребята играли довольно ярко.
Первый год все это выглядело красиво, потом, возможно, не очень. Но команда
была интересная, на нее ходили люди. Мы были молодыми, амбициозными, у нас было
желание чего-то достичь.
- Не считаете, что
столь уверенным в своих силах сделала вас переход в совсем юном возрасте из
Николаева в звездный «Будивельник», где в середине 90-х собирались все сливки
украинского баскетбола?
- А как же
по-другому. Конечно, оказавшись в такой команде, я поначалу испытывал мандраж
от самого понимания, с кем придется бок-о-бок тренироваться. У меня тогда
совсем не было опыта на международном уровне, тогда как остальные баскетболисты
«Будивельника» выступали в сборных различных возрастных категорий. Но,
повторюсь, у меня никогда не возникало чувства, что если я перешел в
«Будивельник», то больше ничего и не надо. Тренировались, работали и этот
мандраж потихоньку уходил. Если ничего не делать, то волнение, неуверенность
останутся.
- Играть в том
«Будивельнике» было тяжело, но и легко одновременно, ведь кадровое
превосходство «строителей» могло подействовать на игроков самоуспокаивающе…
- Тренироваться,
показывать, что ты приехал сюда не зря, нужно было постоянно. То, что ты парень
с ростом 2,16, от ответственности не освобождало. Конечно, на дороге ребята с
моими данными не валяются, но… Трудолюбие, ответственность у меня, наверное, с
детства. Я не был очень талантливым, но за счет работоспособности, желания
работать получилось то, что из меня получилось.
- В Украине людей
ростом за два метра в самом деле мало. А в вашей семье?
- Мой дед по
отцовской линии имел рост 1,95. Я его не знал, поскольку он погиб во время
Великой отечественной войны. Мама была чуть выше отца, тот был мне чуть выше
пояса. Бог рост дал, но нужно чем-то его дополнять.
- Людям с таким
ростом в нашей стране тяжело?
- Если есть деньги,
то нет. Тяжело, конечно, но когда сейчас есть интернет, деньги, то можно найти
одежду, заказать обувь, что-то пошить. В советские времена было сложнее. Помню,
была такая организация «Росфасовторг». В ней мы с мамой заказывали мне летнюю
обувь. Осенней не было. Было тяжеловато. Но ничего страшного. Не умирать же,
все равно с этим нужно жить, бороться, находить какие-то выходы.
- В наших поездах вам
удобно ездить?
- Нормально. Есть
некоторый дискомфорт, но я человек непривередливый. Мне везде нормально.
- А в своей первой
машине вам было комфортно?
- Кресла
переваривали. У меня же был не «Хаммер» или «Лимузин».
- Какой размер обуви
вы носите?
- 53. Нормальная
мужская обувь, не очень большая. Но ее, конечно, в обычном обувном магазине не
купишь.
- Считаете, вы могли
себя реализовать в Николаеве еще как-то, кроме как через баскетбол?
- У меня было очень
яркое детство. На дискотеки не ходил, они и сейчас мне не по вкусу. Сидел дома,
занимался домашними делами, ходил с ребятами на футбол. Мама тянула нас одна,
поскольку отец ушел. Когда закончил восемь классов, мама стала намекать, что не
сможет тянуть меня до десятого класса. Да я и сам это понимал, поэтому
потихоньку начал зарабатывать деньги.
- Как?
- Работал грузчиком,
разгружал летом машины, подрабатывал в школе. Рядом у нас был судостроительный
завод имени 61 коммунара. Там мы делали деревянные ящики, даже не помню, для
чего. Оставался после уроков, сбивал ящики. На те деньги, что заработал, мы с
мамой пошли в ателье и пошили мне брюки. Николаев в свое время был закрытым
городом, потому что в нем строили корабли. На Черноморском заводе строили
авианосцы. Две трети авианосцев, которые сейчас ходят в российском флоте,
построены в Николаеве.
- Григорий, скажите,
как человек, который родился в русскоязычном Николаеве, сумел так хорошо
овладеть украинским языком? Вы ведь почти все интервью даете на украинском
языке. И не на суржике…
- Я очень сильно
люблю Украину. Мой отец жил в селе Николаевской области. Да, это не западная
Украина. Я понемногу старался, мне был интересен украинский язык. Хотя есть
один грешок. Когда начал заниматься баскетболом в четвертом классе, у нас
существовала тенденция к освобождению от уроков украинского языка и литературы,
например, для спортсменов или отличников. Тогда считали, что украинский язык
знать не обязательно. В это время мы сидели и делали домашние задания по другим
предметам. Но у моей жены корни из Западной Украины. Сейчас это польская
территория. Познакомившись с будущей супругой, свои знания украинского
усовершенствовал еще больше. Понимаете. Желание владеть украинским не зависит
от того, в каком городе ты родился. Я вообще склонен считать, что человек долен
владеть несколькими языками. Вот я немного знаю английский, частично общаюсь на
греческом, и литовском.
- Сына каким языкам
учите?
- С шестого класса
Платон пошел английский. А так владеет и украинским, и, русским. Дети сейчас
другие, нежели были мы. И школьная программа у них сложнее. Впрочем, в свое
время мы себя тоже считали себя продвинутыми, хотя у нас не было ни интернета,
ни мобильных.
- С будущей женой
познакомились в Киеве?
Нет, в Николаеве.
Олина бабушка из Западной Украины, и мама ее там родилась. Потом они переехали
в Николаев, где родилась моя будущая жена и ее старшая сестра.
- Сын у вас, можно
сказать, литовец?
- Платону, когда я
переехал в «Жальгирис», было полгода. В 2000-м родился БК «Киев», а через
несколько месяцев – мой сын.
- Платон тоже
баскетболом занимается?
- Он хочет. А я его
подталкиваю, чтобы к тренировкам в плавательном спортклассе, где он занимается,
относился серьезно. Хочу. Чтобы сын был всесторонне развит, а не просто высокий
баскетболист. Надо, чтобы Платон был готов ко всему. Сын мне по грудь. Ему 11
лет, после занятием плаванием в бассейне в Днепродзержинска, он чуть подрос.
Даже так. Что когда мы приехали на игры в Киев, мама ребенка не узнала.
- Вы строгий отец?
Сыну и жене судить, а
не мне. Стараюсь дисциплинировать. Время сейчас тяжелое, у многих детей ветер в
голове. Стараюсь дать то, что могу.
- Ремень применяете?
- Нет. А моя мама к
нам применяла.
- Наверное, потому не
применяете вы?
- Нет, не применяю,
потому что не нужно. Стараюсь воспитывать сына таким образом.
- Платон – довольно
редкое имя…
- 14 января,
когда сын родился, по православному календарю – день священномученика Платона.
Так совпало, мы и назвали.
- Вы глубоко верующий
человек?
- Стараюсь ходить в
церковь, когда есть возможность. Такое ощущение внутри создается, когда входишь
в храм, что понимаешь – ты зашел не в обычное место. Духовность должна быть на
высшем уровне, но все зависит от того, хочет или не хочет человек воспринимать
такие вещи. Сейчас тяжелое время не только для баскетбола, а и для всей
Украины. Если люди будут поддерживать себя духовно, то мы будем действительно
сильной нацией. А если будем просто бегать за деньгами, то ничего из нас не
получится.
- Вы свое будущее
выступлениями в Литве, России и Греции обеспечили?
- На хлеб с маслом
хватает. Не хочу шиковать, но если Бог даст больше – будет неплохо.
- Когда закончили
баскетбольную карьеру, не думали немного отдохнуть?
- Нет. Я провел в
баскетболе 20 лет. Теперь у меня другой стимул. Было бы интересно поработаь в
Европе, в более серьезном баскетболе. Но раз мы здесь, значит, здесь мы нужны
больше.
- Поддерживаете
спортивную форму?
- Пытаюсь. Посещаю
тренажерный зал, иногда бегаю. Не так часто, как хотелось бы. Но когда жил в
Днепродзержинске, условий для этого особых не существовало. Так воздух, прямо
скажем, не очень чистый, особенно – на правом берегу.
- С командой не
тренируетесь, в двухсторонках не участвуете?
- Нет.
- Раньше у вас были
проблемы со спиной…
- Сейчас уже нет. Это
одна из причин того, что я стараюсь себя не перегружать. Ведь не известно, где
спина может напомнить о себе, если дашь перенагрузку.
- Операции не делали?
- Слава Богу, нет.
- Когда занимаешься спортом,
грыжи – это небезопасно…
- У меня грыжу нашли
в 2003 году, в Италии, когда из «Жальгириса» в «Киндер» переходил, а потом в
московский ЦСКА. Играл с этой болячкой восемь лет. Это все не от нас зависит.
- Или хорошие доктора
были?
- Мне ничего не делали.
Это не от медиков зависит. Можно сделать операцию и загнуться. А можно ничего
не делать и играть 8-10 лет. Таких примеров множество.
- Получается, нужно
беречься?
- Конечно. Ничего
лишнего не делать, никаких лишних нагрузок, делать лишь необходимое для
поддержки функций своего организма.
- Спортсмены не
всегда зависят от себя. Иные тренеры нагрузят так, что будь здоров…
Если знаешь, что у
тебя спина, нужно какие-то дополнительные действия делать. А сказать себе, что
у меня спина и после этого сачковать – тоже не выход. Мысленно можно себе такую
болезнь придумать, которой у тебя нет и в помине. К собственному здоровью нужно
подходить с умом. Но для такого самоанализа – опять-таки – необходимо желание.
